Глава 14

Денис уже подходил к своему корпусу, когда от здания отделилась чья-то фигура, напоминающая в сумраке расплющенную тень, и направилась к нему. Денис внутренне напрягся: меньше всего ему сейчас хотелось с кем-то разговаривать, а тем более с незнакомцами.
- Кто вы? Назовитесь, - окрикнул он.
- Это я, - фигура остановилась, - Марина Зверева. Денис, можно поговорить с тобой?
Чувствовалось, что обращение на «ты» на этот раз далось ей с явным усилием.
- Марина? - Денис был удивлен, - Что ты здесь делаешь, в такой час?
- Ты не занят? - ответила вопросом на вопрос Марина, - я просто хочу поговорить, столько случилось сегодня…
- А почему ты пришла ко мне?
- Понимаешь, - Марина помолчала, - эти твои вчерашние слова в клубе, сегодняшний остров, Антон… У тебя есть время?
- Полно, куда пойдем?
- К тебе, если можно - у вашего корпуса нет охраны, а в нашем, да и вокруг, слишком много лишних глаз.
- Хорошо, - Денис пропустил девушку вперед, и они вошли в корпус, - моя комната налево, заходи, я сейчас.
Денис заскочил в общую комнату, захватил бутылку коньяка, недопитую накануне, и две кружки. Войдя в свою комнату, он увидел Марину, неуверенно присевшую на кончик кровати. Денис придвинул тумбочку, поставив её наподобие стола, принес стул и, наконец-то, смог рассмотреть свою неожиданную гостью. Марина была в гражданском - ученые не носили формы. На ней был светлый пиджак свободного покроя, черная юбка, доходившая ей до колен, волосы были собраны в узел на затылке. Лицо у Марины было заплаканным, и это  поразило Дениса: он не мог представить, что эта женщина умеет плакать.
- Коньяк будешь?
- Чуть-чуть, - Марина по-женски повела плечиком, - только чтобы согреться.
Денис плеснул ей коньяка на самое донышко и налил себе примерно треть кружки.
- Что у тебя случилось? - спросил он, - О чем ты хотела поговорить?
- Все изменилось, Денис, - она посмотрела на него с отчаянием, - это больше не научный эксперимент, завтра Стрибогов кинут в бой.
- Этого следовало ожидать, - Денис попытался сохранить спокойствие в голосе. Мысленно он много раз прокручивал в голове момент, когда ему скажут, что завтра – война. Слова Паука о завтрашней боевой операции не были восприняты им с полной серьёзностью. И вот теперь к нему начало приходить осознание и вместе с ним страх, от которого засосало под ложечкой, а душа становилась пустой как разбитая яичная скорлупа.
- Я не думала, что так скоро и гибель Антона, - Марина запнулась, видимо, память снова и снова возвращала ей образ гигантского муравейника.
- Что? - резко спросил Денис, - поняла, наконец?
-  Я не знала о готовящейся провокации, - замотала головой Марина, - я до конца была уверена, что это только научный эксперимент. Твои слова, о том, что летчик – душа машины…Я сегодня стояла у машины Антона – это была мертвая машина, я поняла это только сейчас. Я совсем не знала Антона лично, поэтому, когда он погиб, я не придала сначала этому большого значения, но потом… Денис, этого не передать словами: я увидела, что машина мертва, это был железный труп, от него веяло холодом и смертью. И тут я поняла, что погиб человек, живой человек, и его больше нет и не будет больше никогда.  Ты прав - мы можем сделать сотни Стрибогов, но одного Антона не вернуть, и он погиб по моем вине. Все это время я жила как будто в космосе, в невесомости, вакууме, лишенная контактов с жизнью, среди холодных машин, но теперь все по-другому. Я вдруг поняла, что все созданное нами - иллюзия, как голем, в которого вгоняют душу живого человека.  И поэтому завтра я полечу с вами, на машине Антона. Антона не вернуть, но я заменю его, положу на этот алтарь свою душу, если это понадобится.
- Что? - Денис опешил, - Полетишь? Ты? Да кто тебя пустит?
- Пустят, - нехорошо улыбнулась Марина, - никуда не денутся. Я уже говорила с Тарасовым и он не возражает. Антон был ещё жив, когда я разрабатывала план спасения Стрибога; муравьи не достали бы до него, если бы я поторопилась. Но я думала не об этом. Машины могут ждать почти вечно, а у людей нет в запасе и лишней секунды.
- Как это возможно? Почему военные не запретят тебе лететь?
- Очень просто- у меня есть компромат на военных. Сегодня вечером я просканировала машины на предмет вмешательства военных хакеров и нашла их в бортовом компьютере твоей машины и машины Антона.
- Моей? - Денис смотрел исподлобья, - Ты хочешь сказать, что меня тоже хотели использовать как приманку для Валькирий?
- Не знаю, может быть хотели использовать вас обоих, но твою машину взламывали первой. У них не получилось взломать твою, зато получилось с машиной Антона. У нас очень тонкая система защиты, и один и тот же метод не может взломать одинаковые системы, установленные на разных Стрибогах, а у военных было мало времени, вот они и ограничились истребителем Антона.
- Этого хватило, - сухо заметил Денис, - то есть на месте Антона мог оказаться я?
- Вполне, - Марина внимательно посмотрела на него.
- А машину Паука? - тихо спросил Антон, - Её пытались взломать?
- Нет, - Марина отрицательно покачала головой, - Паук слишком дорого стоит.
- Дорого стоит?
- Слышал что-нибудь о «Сторожевых крыльях»?
- «Сторожевые крылья»? - Денис задумался, - Вроде это ветеранская организация военных летчиков.
- Правильно. Паук один из лидеров этой организации. Они занимаются защитой интересов семей погибших летчиков, сохранением памяти о них.
- Да, я слышал об этом.
- А ещё они поставляют в войска лучших асов-ветеранов для выполнения особо сложных заданий.
- Они наёмники? - удивился Денис.
- Можно и так сказать, - согласилась Марина, - только все деньги, которые они получают, идут на помощь  семьям погибших летчиков.
Денис помолчал. Он представил вечную тоску, которая крылась за задорным блеском глаз Паука и вопрос, заданный когда-то Антоном: Скольких он потерял? Может быть, Пауку действительно было за что сражаться? Или за кого? Было зачем умирать и для чего продолжать жить?
- Ты не знаешь скольких друзей он потерял в боях? - неожиданно спросил он у Марины.
- Из того выпуска летной школы остались только он и Дима Заболоцкий, брат нашей певицы. - Тихо ответила Марина, - Их эскадрилья сражалась на последней кавказкой войне. Против них работала наземная система ПВО и американские фантомы. Бой длился несколько часов, они прикрывали отход наших войск. Им на помощь хотели поднять курсантскую эскадрилью, но Паук запретил. Войска в итоге ответили, а Паука за тот приказ понизили в звании и вышвырнули из авиации. Паук встал у истоков «Сторожевых крыльев», Дмитрий возглавил вновь сформированную эскадрилью, а те курсанты через месяц почти все полегли, когда кавказский фронт кинули в прорыв. Теперь Паук как бы наёмник.
Денис подумал о том, что для Паука означает небо. Может для него небо представляется одной большой братской могилой? И в этой могиле он среди мертвых пытается помочь живым? Денису вдруг показалось, что Паук сам давно уже вычеркнул себя из полетного расписания следующего дня, потому что он не надеется выйти живым из боя. А бой будет уже завтра, возможно, его последний бой.
- Ты собираешься шантажировать военных данными о взломе? - после долгого молчания спросил Денис.
- Теперь у меня в руках есть свидетельства их вмешательства и за них я попросила себе место в вашем звене. Кстати, с твоей машиной все в порядке, просто от резкой перегрузки полетела операционка бортового компьютера.
- По-моему, им проще убрать тебя?
- А это не одно и то же? - усмехнулась Марина.
- Ты умеешь управлять Стрибогом?
- Я разрабатывала тренажер, на котором ты учился, - ответила Марина, - я понимаю, ты считаешь меня виновной в гибели Антона, -  я действительно настояла на том, чтобы машины летели без бронирования, для меня тогда это казалось важнее.
- Но у тебя нет летной практики? - возразил Антон.
- Есть, - Марина сказало это с гордостью, - у меня 550 часов в летной школе.
- Но не боевых!
- У тебя сегодня тоже был первый боевой, - парировала Марина.
- Это глупо, - заметил Денис,  - подставлять себя под пули.
- Это моё решение, - возразила Марина, - и только моё. Игры закончились, Денис, теперь все будет по-другому. Я хочу увидеть, к чему мы шли все эти годы, я хочу увидеть конец этого пути.
- А что стало с теми айнами, которые напали на нас на Кунашире? - неожиданно для себя спросил её Денис.
- Не знаю. Когда мы вернулись, их забрала военная контрразведка. Они были чем-то встревожены, постоянно говорили про этого своего  паськуру камуй. Что бы это могло значить?
- Завтра война, - помолчав, прошептал Денис и допил свой коньяк. Он вспомнил свой разговор с шаманом-алеутом на Шикотане; куда он мог исчезнуть, если его не нашли солдаты? И про что он говорил? Айны на Кунашире были там не случайно. Этот муравейник, похожий на гнездо, странное излучение, случайно зафиксированное военным прибором, слова шамана и айнов -  все это что-то означало, все это не могло быть простым совпадением.
- Да, - Марина зябко поежилась, - завтра война.
- Знаешь, сегодня я говорил с тем шаманом и он сказал мне, что на Кунашире было разорено гнездо древнего бога, и нас ждут большие несчастья. Я думаю, что айны тоже чувствовали это и пытались что-то сделать, чтобы беды не случилось.
- Ты в это веришь? - удивилась Марина.
- Не знаю, - неуверенно ответил Денис, - шаман сказал ещё, что при создании Стрибогов были использованы перья Кутха Куткынняку, древнего ворона, а Антон говорил, что ходят слухи про использование внеземных технологий.
- Это секретная информация, - ответила Марина, - я не могу говорить об этом.
- Значит что-то из этого правда?
-Скажу только, что у древних было много технологий, утерянных сейчас, одна из них – использование энергии самой жизни, живых существ. Стрибоги очень энергоемкие машины. Больше не спрашивай меня об этом, я все равно не отвечу.
- Завтра война, - помолчав, повторил Денис, - и боюсь, у нас тоже нет ни одной лишней секунды, чтобы успеть понять это. Понять, что мы все натворили. Просто у этих аборигенов было желание остановить её, а у нас - нет. Они не могли ничего изменить, а мы могли, но просто не захотели.
- Мы тоже не можем ничего изменить, - она печально посмотрела на него, - мы просто летим по ветру как листья осенью. Увы, это так.
Денис подошел и неожиданно для себя обнял её за плечи, а она уткнулась ему в грудь, потому что они оба вдруг почувствовали себя такими беззащитными и одинокими на земле, которая была готова развалиться надвое от ненависти и скорби. Она плакала, словно все, что накопилось в ней за все время, когда она витала в своём космосе, выплескивалось наружу. Она плакала так, что Денис даже не знал, что делать. Она плакала и, казалось, все, что было в ней чуждого, не её, накопленного годами борьбы с собой, уходило, и она превращалась из Снежной королевы в Золушку. Наконец, Денис не нашел ничего лучше, чем просто держать её и слушать, как бьётся в её теле душа, которая сегодня впервые за много лет осознала себя. А потом была ночь. Лежала на полу ненужная одежда, символизирующая все бренное и временное. Их тела качались в такт бьющемуся мировому пульсу, а души, как самолеты, носились меж звезд, обгоняя друг друга, ища друг в друге спасения. И ночь, полная звуков, качалась на волнах моря, плыла под небесами, касаясь земли лучами бледноокой луны. Ночь, полная нежности и любви. Последняя мирная ночь, на которую неумолимо надвигалось завтра, и нельзя было остановить его движения. Завтра катилось на них громыхающей колесницей беды и отчаяния. Они занимались любовью, не думая об этом, но поступь тяжелого глиняного колоса уже чувствовалась за окном с первыми лучами восходящего солнца.